Шаповалов
Александр
Сергеевич

Немце-Петровская Лилия Александровна рассказала о своем отце: «Шаповалов Александр Сергеевич, родился 12 августа 1906 года в пос. Ртутный рудник Донецкой области. На фронт ушёл в 1941 году. Воевал под Сталинградом в степях, танки противника шли сплошной линией, а у них, пехотинцев, была только винтовка, в лучшем случае бутылка с зажигательной смесью или граната. Там погибли все люди их роты, он и ещё один человек остались живы только потому, что случайно попали в воронку от снаряда. Отец был ранен в ногу, они попали в плен. Отец оказался в лагере для военнопленных в г. Шахты Ростовской области. Пробыл там недолго, так как в лагере был русский человек, работающий охранником, который помогал пленным бежать из этого лагеря. Он помог передать записку в Краснодар, где жили мы, о том, где находился наш отец, и мама автостопом добралась туда, к этому человеку. Он помог бежать отцу и ещё одному молодому человеку, спрятал в своём доме, который находился почти рядом с лагерем. Несколько дней они находились у него в доме. Этот человек рисковал не только своей жизнью, но и жизнью своей семьи. До этого он помог бежать ещё нескольким пленным. К нашему великому сожалению, мы не знаем не только фамилию, но даже имя этого человека. Оттуда мама с отцом ушли через неделю примерно – в середине ноября 1942 года и до Краснодара шли пешком 400 км больше полутора месяцев, так как у отца не было никаких документов, а у мамы – никаких денег. На дорогах они даже и близко не могли появиться, шли в основном ночами, огородами, оврагами, перелесками. Питались тем, что удастся найти зимой в огородах: какую-нибудь картошку, морковку или свёклу. Рана у отца воспалилась, им приходилось часто отдыхать. Когда уже совсем выбивались из сил, то в каком-нибудь посёлке, опять же ночью, просились в любую хатёнку, и люди, рискуя жизнью, пускали, давали возможность отдохнуть, делились последним куском. В Краснодар они пришли в конце декабря 1942 г. Отец отправился жить на чердак. Здесь надо сказать, какая у нас была в то время хибарка, так как мы переселились из Донецкой области в конце ноября 1940 года. Отец приехал несколько раньше, устроился на работу, и, чтобы хоть куда-то привезти семью, он в заливаемой части недалеко от р. Кубань, практически в грязь, вбил четыре столба, между ними – перекладины, заплёл стены хворостом, залепил их грязью, крышу покрыл картоном (теперь он называется ДВП). Пол земляной, комната метров двадцать, ничем не перегорожена, посредине плита «буржуйка», труба выведена в окно, электричества нет. Чердак не забит даже досками ни с одной стороны, то есть открыт всем ветрам. Когда шёл дождь, вся вода лилась к нам, а если невдалеке разрывалась бомба, наша избушка раскачивалась во все стороны. Нас в этой избушке было 8 человек. Дедушка, бабушка, мама, мы с сестрой и жена маминого брата с двумя маленькими детьми, которые раньше жили в г. Луцке. Их бомбили в 4 утра 22-го июня, она выхватила сонных детей из кроватки и побежала в бомбоубежище, оттуда всех людей стали вывозить и эвакуировать. И только в Киеве люди выносили к поездам кое-какую одежду. Таким образом, и девочка 1,5 лет, и мальчик 2,5 года приехали к нам в платьицах и даже без трусиков, а она сама в ситцевом халатике. Дядя Коля приехал чуть позже, так как пытался найти военкомат, ничего не нашёл. Дом, в котором они жили, к тому времени уже разбомбили. По приезду в Краснодар сразу же пошёл в военкомат и отправился на фронт. Так как мы жили в городе, у нас никаких продуктовых запасов не было. Если можно так сказать, нам «повезло» по сравнению с Белоруссией и Украиной, потому что Краснодар был в оккупации только шесть месяцев. Вошли фашисты 12 августа 1942 года, а наши пришли 12 февраля 1943 года. Большие бои были только за городом, а в городе – сильнейшие бомбёжки. Сначала немецкие самолёты налетали чёрными тучами и беспорядочно бомбили, а потом наши бомбили более прицельно».