Слайковский Фёдор Николаевич

О своем отце рассказывает Слайковская Нина Федоровна: «Долго и мучительно, порой, казалось, безуспешно пыталась я узнать, хоть что-то, хоть какие-то малейшие сведения о судьбе своего отца, московского ополченца Федора Слайковского, 1900 года рождения, инженера Дербеневского химического завода столицы. С сентября 1941 года, после последнего письма, отправленного им накануне боя (как теперь известно, начала операции "Тайфун" - генерального наступления фашистов на Москву) считался отец пропавшим без вести. Так он и был записан в Книге Памяти Москвы, в томе 12, на странице 33. И только спустя 65 лет мне удалось документально точно установить, когда и где оборвалась жизнь моего отца. Попав в плен под смоленским городом Дорогобужем 7 октября 1941 года, Федор Николаевич Слайковский находился сначала в лагерях на оккупированной врагом территории Советского Союза. Потом из Шталага 336 в г. Ковно (ныне Каунас) он был доставлен в Шталаг 304 1У-Н "Цейтхайн", где зарегистрирован под номером 49497. Таковы сведения трофейной карточки, обнаруженной несколько лет назад фондом "Народная память" (руководитель Н. А. Пивоварова) в Центральном архиве Министерства обороны РФ. Раньше оттуда на все запросы неизменно отвечали, что документов о Народном ополчении не сохранилось. О страшных, буквально скотских условиях, в которых содержались советские военнопленные в "Цейтхайне", зримо свидетельствуют экспонаты музея этого мемориала, который я посетила вместе с мужем и сыном Федором по приглашению Немецко-русского центра в Лейпциге, сотрудничающего с фондом "Народная память". По-моему, отцу выпала более горькая и тяжелая судьба, чем быть убитым в бою. Ему довелось более года находиться в фашистской неволе, испытывая всяческие лишения, унижение человеческого достоинства, физические и моральные страдания, и в полной неизвестности о своей семье – любимой жене и дочерях. Но все же не было почему-то у меня уверенности, что именно в "Цейтхайне" место гибели отца, место его упокоения. Ведь этому факту не было никакого документального подтверждения. На его ли могилу, где в глубоких десятиметровых рвах лежат 12-13 тысяч советских военнопленных, умерших в 1942-м году в Цейтхайне, возложили мы цветы в августе 2002 года? О своих сомнениях я написала научному руководителю мемориала Цейтхайн доктору Йенсу Нагелю, которого во время нашего приезда в лагерь там не было. Удивительно, до чего же сердце – верный вещун. Его не обманешь. Действительно, как ответил мне позже Йенс Нагель, мой отец был отправлен с группой советских военнопленных 6 октября 1942 года из Цейтхайна для принудительного труда на фабрику Шихт в г. Ауссиг (ныне Усти над Лабем), который после аннексии Судетской области Германским рейхом считался немецким. В архиве этого города сохранился сертификат, где указаны не только точная дата - 29 октября 1942 года - но даже час смерти Федора Слайковского, и фамилия врача, ее зафиксировавшего. Названная им причина – истощение из-за недоедания и желудочной инфекции. Надорванный лишениями и страданиями плена физически сильный когда-то организм отца продержался всего две недели в новых условиях. Фабрика, куда он был доставлен из немецкого Шталага, по-видимому, из-за своей специальности химика, существует до сих пор. Мы с мужем и сыном прошли от нее пешком до городского кладбища, где покоится прах отца и еще 270 советских военнопленных, умерших в г. Ауссиг (Усти над Лабем) в 1942-1945 годы. У скульптуры скорби и памятной плиты в честь там погребенных мы рассыпали привезенную с собой горсть земли из России, возложили цветы и черную траурную ленту с золотыми буквами словами "Скорбим и помним". Спасибо тебе, отец, от всех нас, твоих потомков – дочерей, внуков, пятерых уже правнуков - за жизнь, которую ты отстаивал вместе с воинами-патриотами Красной Армии в смертельных боях с жестоким врагом в октябре 41-го на дальних подступах к столице, на смоленской земле под Ельней. Там, где до сих пор лежат безвестными десятки тысяч защитников Москвы, пропавших без вести".