Батманов Анатолий Иванович

О своем дяде рассказывает Блашенцев Владислав Александрович: «Ранее семья Батманова Анатолия Ивановича сведений о его гибели найти не могла. В 2011 году в интернете я нашёл мемуары А.А. Лобачёва "Трудными дорогами", в которых он неоднократно упоминает А.И. Батманова. Фрагменты из этих мемуаров высылаю: В моем распоряжении оказалось всего три политработника — инспектор поарма старший батальонный комиссар И. И. Панченко, инструкторы политотдела старшие политруки Батманов и Степанов. — Обеднело наше политхозяйство, Алексей Андреевич, — говорил Лукин, — сплошали мы с тобой... Иван Иванович Панченко — самый опытный из этой тройки. В Забайкалье его очень любили. Как никто другой, он умел живо и интересно строить партийную работу в частях. О своей военной профессии он отзывался так: «Политработник — консультант души». [131] Невысокого роста, крепко скроенный, широкий в плечах, всем своим душевным складом — спокойно-уравновешенным, с определенной долей флегмы и упрямой методичности, свойственной украинскому характеру, — И. И. Панченко располагал к себе и был нашим драгоценным помощником в те трудные дни. Старший политрук Анатолий Иванович Батманов — прямая противоположность Панченко. Анатолия Ивановича отличала кипящая энергия, волевая властность характера. Он недавно вышел из комсомольского возраста, но молодежного задора и задиристости у него столько, что хватило бы на нескольких. К вечеру от Лукина приехал А. И. Батманов. Он передал, что командарм решил остаться со 109-й дивизией и принять все меры, чтобы удержать Шепетовку. В его распоряжении, кроме мотострелков, имеется один танковый полк из 5-го корпуса. Все остальные части отбыли согласно приказу Ставки. Командарм предлагал мне с последним эшелоном выехать в Смоленск и доложить командованию Западного фронта о создавшемся положении. Сам он не мог уехать с эшелонами своей армии, оставив без боя противнику головные склады боевого снабжения. (Характерно, что немцы каждый день бомбили станцию Шепетовка, но склады эти не трогали.) Батманов уже побывал в бою. К Лукину он попал из-под Оструга, из полка Подопригоры. Он рассказывал, что бои идут кровопролитные. Вражеские танки душат полк. Вслед за тем Батманов достал из полевой сумки конверт: — Подполковник приказал передать лично вам. — Он еще не знает о новом назначении? — спрашиваю я, вскрывая конверт. — Нет. Я читаю письмо. Читаю раз, другой, третий и не верю глазам своим. Что же это такое?.. — Товарищ Батманов, Подопригора сам дал это письмо? — Конечно, сам, — удивленно смотрит на меня инструктор политотдела. — Да в чем дело?.. Читаю письмо вслух. «Товарищ Лобачев! Под Остругом погибло много наших бойцов. В этом месте не было полевых частей. И [135] 381-й полк должен был закрыть брешь. Я не знаю, правильное ли это решение? Сразу было убито 800 человек. Люди дрались честно. У немцев много танков, а у нас не оказалось противотанковых средств. Я не выдержу суда за гибель людей. Когда вы получите это письмо, меня не будет в живых. Простите, что я так позорно погибаю, смалодушничал. Вы, товарищ Лобачев, меня в партию рекомендовали. Подопригора». — Это же подлость, — почти беззвучно произносит Батманов. Я молчу. «Эх, Подопригора, не нашел ты правильного пути на войне. Вот Батманов уже и приговор тебе вынес... Он молод, горяч и по-своему прав». Пример в боях показывали командиры и комиссары, их подвигам в те дни не было счета. Героизм стал повседневной нормой поведения. Комиссар 594-го полка Поскребышев в тяжелую минуту лег за станковый пулемет, отбивая гитлеровцев. Тут его и сразила вражеская пуля. В 594-й полк назначили А. И. Батманова. — Хороший будет комиссар, — сказал К. Л. Сорокин. [176] — За месяц войны он крепко возмужал, — одобрил выбор я…»