Жуков
Евгений
Александрович
О своем отце рассказывает Жукова Анна Евгеньевна:
«Баллада о ветеране
...Проснулась, как обычно, рано. Будто выскочила из небытия. Сны, конечно, я видела, но, открыв глаза, моментально забыла их содержание. Посмотрела на электронный календарь и поняла, что 70 лет назад в этот день началась война. В галерее ушедших в иное измерение дорогих моему сердцу людей мысленно выделяю отца, Жукова Евгения Александровича. Благодаря сделанным в разные годы его жизни фотографиям мы имеем возможность повидаться, когда я открываю альбом. Я помню его наизусть, каждую карточку.
Вот трехлетний круглоголовый мальчик Женя стоит рядом со своим отцом, Александром Жуковым. Их семья жила в деревне Гридино Спас-Деменского района Калужской области. Там мой папа и появился на свет 7 ноября 1923 года. Его родитель был краснодеревщиком и делал мебель. А затем стал сотрудником МУРа города Козельска.
На одной пожелтевшей фотографии с фронта юноша в каске и шинели находится в товарном вагоне со своими сослуживцами. На снимках, сделанных в конце 40-х годов, у худющего папы осиная талия перетянута ремнем; из ворота гимнастерки штырем торчит тонкая шея, на голове примостилась маленькая такая фуражечка. Лицо осунувшееся, на лбу морщины, щеки впалые и, конечно, пышные усы под носом — непременный атрибут офицеров всех времен и народов. Можно подумать, что на фотографиях запечатлен сорокалетний мужчина. А капитану было тогда 26 лет.
В 1948 году мой капитан служил в Грузии. 22-летняя жена Варвара, получив профессию, после окончания Московского текстильного института приехала к нему. Но, не найдя работы, вернулась в Москву. Безработной домохозяйкой она никогда не была. Сняла комнату в бараке и устроилась на работу инженером-технологом. С рабочего места на текстильной фабрике ее и отвезли в роддом. Обычная по тем временам история. Однако перевод офицера по месту жительства жены типичным делом не назовешь. Но сей факт в жизни моих родителей действительно произошел.
На фотографиях 50-х годов, присланных из Порт-Артура, папа круглолиц, выбрит и одет в цивильный, видимо, модный тогда костюм, с широченными брюками. Обычный 30-летний мужчина. Так же он выглядел и в парадной шинели, когда ему было уже 40 лет. Только выйдя на пенсию, он опять начал отращивать усы. Ежедневно холил их, лелеял, часто перекрашивал, превращая седую растительность то в отчаянно рыжую, то в беспросветно черную.
В конце 80-х годов с очередной встречи ветеранов он принес цветной снимок, где его сфотографировали в темно-изумрудной парадной форме тех времен. Из-под околыша фуражки лихо торчат неуставные молочно белые кудри. И неизменные усы на постаревшем лице.
С черно-белой групповой фотографии 1990 года все его соратники, расположившиеся на лестнице какого-то НИИ, смотрят прямо в объектив, а бородатый папа, кому-то улыбаясь, позирует в профиль. Бороду он отпустил незадолго до ухода в иной мир.
Всю жизнь земляк и однофамилец товарища Жукова верой и правдой служил Отечеству. Где его только не носил служебный долг. В детстве я редко видела дома своего капитана. Зато когда он приезжал, наступал праздник...
В начале перестройки ему в День победы принесли из военкомата посылку с немецкими продуктами. Вскрыли, а он заплакал.
Возможно, мой ветеран дожил бы до 2020 года и получил заслуженные подарки и поздравления с Победой, не случись в его жизни очередная командировка.
В справке № 141, выданной войсковой частью № 55338, сказано, что папа в период с 07.07.1954 по 15.10.1954 года находился на войсковых учениях в Тоцких лагерях с применением атомного оружия... Тихо ушел наш ветеран, так и не успев получить удостоверение Участника Тоцких учений. Да что бы это дало? Поскольку он умер не 1 января 1993 года, а в начале 1992 года, памятник от государства по нынешнему законодательству ему не полагается».
«Баллада о ветеране
...Проснулась, как обычно, рано. Будто выскочила из небытия. Сны, конечно, я видела, но, открыв глаза, моментально забыла их содержание. Посмотрела на электронный календарь и поняла, что 70 лет назад в этот день началась война. В галерее ушедших в иное измерение дорогих моему сердцу людей мысленно выделяю отца, Жукова Евгения Александровича. Благодаря сделанным в разные годы его жизни фотографиям мы имеем возможность повидаться, когда я открываю альбом. Я помню его наизусть, каждую карточку.
Вот трехлетний круглоголовый мальчик Женя стоит рядом со своим отцом, Александром Жуковым. Их семья жила в деревне Гридино Спас-Деменского района Калужской области. Там мой папа и появился на свет 7 ноября 1923 года. Его родитель был краснодеревщиком и делал мебель. А затем стал сотрудником МУРа города Козельска.
На одной пожелтевшей фотографии с фронта юноша в каске и шинели находится в товарном вагоне со своими сослуживцами. На снимках, сделанных в конце 40-х годов, у худющего папы осиная талия перетянута ремнем; из ворота гимнастерки штырем торчит тонкая шея, на голове примостилась маленькая такая фуражечка. Лицо осунувшееся, на лбу морщины, щеки впалые и, конечно, пышные усы под носом — непременный атрибут офицеров всех времен и народов. Можно подумать, что на фотографиях запечатлен сорокалетний мужчина. А капитану было тогда 26 лет.
В 1948 году мой капитан служил в Грузии. 22-летняя жена Варвара, получив профессию, после окончания Московского текстильного института приехала к нему. Но, не найдя работы, вернулась в Москву. Безработной домохозяйкой она никогда не была. Сняла комнату в бараке и устроилась на работу инженером-технологом. С рабочего места на текстильной фабрике ее и отвезли в роддом. Обычная по тем временам история. Однако перевод офицера по месту жительства жены типичным делом не назовешь. Но сей факт в жизни моих родителей действительно произошел.
На фотографиях 50-х годов, присланных из Порт-Артура, папа круглолиц, выбрит и одет в цивильный, видимо, модный тогда костюм, с широченными брюками. Обычный 30-летний мужчина. Так же он выглядел и в парадной шинели, когда ему было уже 40 лет. Только выйдя на пенсию, он опять начал отращивать усы. Ежедневно холил их, лелеял, часто перекрашивал, превращая седую растительность то в отчаянно рыжую, то в беспросветно черную.
В конце 80-х годов с очередной встречи ветеранов он принес цветной снимок, где его сфотографировали в темно-изумрудной парадной форме тех времен. Из-под околыша фуражки лихо торчат неуставные молочно белые кудри. И неизменные усы на постаревшем лице.
С черно-белой групповой фотографии 1990 года все его соратники, расположившиеся на лестнице какого-то НИИ, смотрят прямо в объектив, а бородатый папа, кому-то улыбаясь, позирует в профиль. Бороду он отпустил незадолго до ухода в иной мир.
Всю жизнь земляк и однофамилец товарища Жукова верой и правдой служил Отечеству. Где его только не носил служебный долг. В детстве я редко видела дома своего капитана. Зато когда он приезжал, наступал праздник...
В начале перестройки ему в День победы принесли из военкомата посылку с немецкими продуктами. Вскрыли, а он заплакал.
Возможно, мой ветеран дожил бы до 2020 года и получил заслуженные подарки и поздравления с Победой, не случись в его жизни очередная командировка.
В справке № 141, выданной войсковой частью № 55338, сказано, что папа в период с 07.07.1954 по 15.10.1954 года находился на войсковых учениях в Тоцких лагерях с применением атомного оружия... Тихо ушел наш ветеран, так и не успев получить удостоверение Участника Тоцких учений. Да что бы это дало? Поскольку он умер не 1 января 1993 года, а в начале 1992 года, памятник от государства по нынешнему законодательству ему не полагается».
Отправитель:
Жукова Анна Евгеньевна