Губанов
Петр
Алексеевич
О своем дедушке рассказывает Губанов Сергей Леонидович:
«В память о дедушке и бабушке — воевавшим и труженикам тыла, ковавшим и приближавшим День Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Деда Губанова Петра Алексеевича и бабушку Марию Федоровну я помнил и помню по сей день как искренних, трудолюбивых, добрых — каждый по своему, — близких, родных мне людей. Жили они в деревне, там трудились, осваивали целинные земли, а позже выращивали и убирали хлеба, растили детей, впоследствии принимали в гости внуков. Именно с этого периода я помню этот манящий с детства деревенский колорит, где все знакомое и никогда бы не спутал, что тут и что там... Мысленно брожу по широким улицам с ямками вдоль дороги, засыпавшимися сором со двора, калитка с задвижкой на веревочке, почтовый ящик, пес Смелый, полаяв приветливо, машет хвостом, попадая им в корытце, где утоляют жажду куры и гуси. Справа гараж с дедушкиным ИЖ «Юпитер-3», предбанник с окном над дверью, веранда, дверь, обтянутая сеткой от мух, на дворе лето! В доме прохлада, слева русская печь, бабушкин буфет с посудой и сладостями наверху, сундук, развешанные рамки с черно-белыми фотографиями на стенах таили свою историю. В одной дети: Нина Петровна и мой папка в армейской форме, улыбающийся; в следующей — деда и бабушка молодые, дед у памятника орлу в Пятигорске, с фронтовиками на мемориале в Хатыни, а вот и мы — внуки! Я с мамой на Красной площади в Москве, двоюродные братья и сестры, маленькие и постарше, семейные, школьные — Елизавета в форме с бантиками, свадебные — тетя Валя и Станислав Анатольевич, тетя Тамара с дядей Сашей. Круглый стол посреди комнаты, кровати с перинами, множество пуховых подушек, сложенных друг на дружке, машинка швейная с педальной тягой, наш диван красного цвета расправлен в ожидании Валеры, Стаса, Вовчика, меня! Он какой-то безразмерный, нам было не тесно! Перечислять всех внуков можно до бесконечности, но этот костяк бывал чаще всего, оставшиеся были возрастом помладше и приезжали только с родителями. Все так и было, как сейчас, представляю, прикрыв глаза...
О том, что дед воевал, а бабушка труженица тыла, знали все внуки и тем более их дети. Родители больше об этом рассказывали, чем сами свидетели тех тревожных лет. Воспоминания трудно давались, да и бравада не водилась в то время. Из случайно взятых десяти людей в предпенсионном возрасте тех лет, начала семидесятых, семь воевали, а трое ковали Победу в тылу! В основном собирались на юбилеи, кто как сможет (о родителях речь). Ну а внукам отдавалось по согласованности каникулярное лето! Я в нашей братии был старший с небольшой разницей: два, три, четыре года и весь спрос соответственно с меня... Все отдыхающие были заняты в течение дня не обременяющим делом, а именно: поход в магазин с бабушкой на Бугор, утренний и вечерний полив огурчиков, помидоров и прочей зелени, цветов, сбор ягод, заполнение бочек водичкой из колодца для следующего полива, вечерний поход за коровами на котлован. Встречать их было обязанностью номер один, так как управляться бабуля заканчивала затемно... Приезд на каникулы совпадал с сенокосной порой и меня дед брал на покос, задачей младших было вовремя открыть ворота на выезд-въезд. Скошенную траву набивали в люльку мотоцикла, утрамбовывали, плотно обвязывали, доставляли для сушки в ограду. После сено тщательно собиралось, скирдовалось для хранения в огороде. Наутро, пока солнце невысоко, ещё одна поездка. Заготавливались дрова из старых досок с выбиванием гнутых гвоздей и выправлением их на куске рельса. Ездили на сбор деликатесной травы для кур-несушек — молочаем. В награду дед Петя возил на озеро покупаться, а сам тем временем серпом резал камыш. Дни пролетали незаметно, для гулянья время так же оставалось, как и для посещения клуба, где шли показы художественных фильмов! Перебранки с местными незнакомыми пацанами заканчивались в основном дружелюбно, когда они узнавали, с какой мы улицы и кого знаем, но случались стычки, не без этого, которые также решались в нашу пользу, ведь мы одной крови!
О войне дед не рассказывал, не принято было... На вопрос младших «сколько немцев подбил», отвечал «ни одного»... Хотя зуб на соседа через дорогу, немца по национальности, точил, но безобидно... Единственное, о чем внуки знали, это о наградах, и то, что дед был танкистом. Участвовал в Курском танковом сражении, горел в танке, получив некоторую степень ожогов, после госпиталя продолжил воевать. Позже узнали, что дедушка освобождал от немецко-фашистских захватчиков Румынию, закончив войну в 1945 году в Польше в звании старшины.
На период нашего гостевания поддерживалась строгая дисциплина: завтрак, обед, ужин в одно время с куском пирожка или блина, которые бабушка пекла с утра, не принято было прогуливаться, обязательное «спасибо» после приема пищи, а бабуле — одобрительный кивок головой, так как она недослышала... Такой установленный порядок не угнетал, а сплачивал, он пригодился в последующей жизни! В свободное время дед, сидя на одной ноге, другую сгибал в колене, читал газеты «Красная звезда», «Труд», смоля папиросой «Север» и включая при этом подаренный ему настольный вентилятор. Вечером мог настроиться на радиоволну при помощи транзистора с питанием от кроны, также подаренный ко Дню Победы. Скучно нам не было, но приходило время прощания до следующего сезона. Забравшись с разрешения на печь, старались подольше не спать, рассказывали истории и планировали будущее, обещались писать письма... Мой путь домой был самый продолжительный из всех. Проездом пересекал три области, а по продолжительности составлял двенадцать часов. Проходящий поезд шел в пять утра, и братцы в этот утренний час сопели. Провожал всегда дед. Обнявшись на прощание, посадив в вагон с гостинцами, благодарил за помощь, говорил напутственные слова: хорошо учиться, передавать привет родителям, слушаться их, приглашал в гости на следующий год. Я кивал сонной головой и соглашался. Стоянка была короткой, и после посадки проводник опускала металлическую подножку, фиксировала, вставала на нее, вытянув в левой руке желтый скрученный флажок, тем самым подавая сигнал отправления. Локомотив трогался, набирая резко скорость, но я нутром чувствовал, что дед стоит в одиночестве на перроне, вытянув шею с застегнутой верхней пуговкой ворота рубашки и провожает взглядом качающиеся вагоны...
Много уже прошло времени с той детско-юношеской поры, началось следующее столетие. Все внуки в основном обзавелись семьями, уже родились собственные детки, появляются внучата, но память о дедушке с бабушкой не угаснет никогда. Их вклад, заложенный в нас, бесценен и будет передаваться из поколения в поколение, а на улицу с длинным названием Интернациональная, дом 9 я все же буду возвращаться, где все по-старому, пусть в мыслях, но это мои мысли... Наша память...».
«В память о дедушке и бабушке — воевавшим и труженикам тыла, ковавшим и приближавшим День Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Деда Губанова Петра Алексеевича и бабушку Марию Федоровну я помнил и помню по сей день как искренних, трудолюбивых, добрых — каждый по своему, — близких, родных мне людей. Жили они в деревне, там трудились, осваивали целинные земли, а позже выращивали и убирали хлеба, растили детей, впоследствии принимали в гости внуков. Именно с этого периода я помню этот манящий с детства деревенский колорит, где все знакомое и никогда бы не спутал, что тут и что там... Мысленно брожу по широким улицам с ямками вдоль дороги, засыпавшимися сором со двора, калитка с задвижкой на веревочке, почтовый ящик, пес Смелый, полаяв приветливо, машет хвостом, попадая им в корытце, где утоляют жажду куры и гуси. Справа гараж с дедушкиным ИЖ «Юпитер-3», предбанник с окном над дверью, веранда, дверь, обтянутая сеткой от мух, на дворе лето! В доме прохлада, слева русская печь, бабушкин буфет с посудой и сладостями наверху, сундук, развешанные рамки с черно-белыми фотографиями на стенах таили свою историю. В одной дети: Нина Петровна и мой папка в армейской форме, улыбающийся; в следующей — деда и бабушка молодые, дед у памятника орлу в Пятигорске, с фронтовиками на мемориале в Хатыни, а вот и мы — внуки! Я с мамой на Красной площади в Москве, двоюродные братья и сестры, маленькие и постарше, семейные, школьные — Елизавета в форме с бантиками, свадебные — тетя Валя и Станислав Анатольевич, тетя Тамара с дядей Сашей. Круглый стол посреди комнаты, кровати с перинами, множество пуховых подушек, сложенных друг на дружке, машинка швейная с педальной тягой, наш диван красного цвета расправлен в ожидании Валеры, Стаса, Вовчика, меня! Он какой-то безразмерный, нам было не тесно! Перечислять всех внуков можно до бесконечности, но этот костяк бывал чаще всего, оставшиеся были возрастом помладше и приезжали только с родителями. Все так и было, как сейчас, представляю, прикрыв глаза...
О том, что дед воевал, а бабушка труженица тыла, знали все внуки и тем более их дети. Родители больше об этом рассказывали, чем сами свидетели тех тревожных лет. Воспоминания трудно давались, да и бравада не водилась в то время. Из случайно взятых десяти людей в предпенсионном возрасте тех лет, начала семидесятых, семь воевали, а трое ковали Победу в тылу! В основном собирались на юбилеи, кто как сможет (о родителях речь). Ну а внукам отдавалось по согласованности каникулярное лето! Я в нашей братии был старший с небольшой разницей: два, три, четыре года и весь спрос соответственно с меня... Все отдыхающие были заняты в течение дня не обременяющим делом, а именно: поход в магазин с бабушкой на Бугор, утренний и вечерний полив огурчиков, помидоров и прочей зелени, цветов, сбор ягод, заполнение бочек водичкой из колодца для следующего полива, вечерний поход за коровами на котлован. Встречать их было обязанностью номер один, так как управляться бабуля заканчивала затемно... Приезд на каникулы совпадал с сенокосной порой и меня дед брал на покос, задачей младших было вовремя открыть ворота на выезд-въезд. Скошенную траву набивали в люльку мотоцикла, утрамбовывали, плотно обвязывали, доставляли для сушки в ограду. После сено тщательно собиралось, скирдовалось для хранения в огороде. Наутро, пока солнце невысоко, ещё одна поездка. Заготавливались дрова из старых досок с выбиванием гнутых гвоздей и выправлением их на куске рельса. Ездили на сбор деликатесной травы для кур-несушек — молочаем. В награду дед Петя возил на озеро покупаться, а сам тем временем серпом резал камыш. Дни пролетали незаметно, для гулянья время так же оставалось, как и для посещения клуба, где шли показы художественных фильмов! Перебранки с местными незнакомыми пацанами заканчивались в основном дружелюбно, когда они узнавали, с какой мы улицы и кого знаем, но случались стычки, не без этого, которые также решались в нашу пользу, ведь мы одной крови!
О войне дед не рассказывал, не принято было... На вопрос младших «сколько немцев подбил», отвечал «ни одного»... Хотя зуб на соседа через дорогу, немца по национальности, точил, но безобидно... Единственное, о чем внуки знали, это о наградах, и то, что дед был танкистом. Участвовал в Курском танковом сражении, горел в танке, получив некоторую степень ожогов, после госпиталя продолжил воевать. Позже узнали, что дедушка освобождал от немецко-фашистских захватчиков Румынию, закончив войну в 1945 году в Польше в звании старшины.
На период нашего гостевания поддерживалась строгая дисциплина: завтрак, обед, ужин в одно время с куском пирожка или блина, которые бабушка пекла с утра, не принято было прогуливаться, обязательное «спасибо» после приема пищи, а бабуле — одобрительный кивок головой, так как она недослышала... Такой установленный порядок не угнетал, а сплачивал, он пригодился в последующей жизни! В свободное время дед, сидя на одной ноге, другую сгибал в колене, читал газеты «Красная звезда», «Труд», смоля папиросой «Север» и включая при этом подаренный ему настольный вентилятор. Вечером мог настроиться на радиоволну при помощи транзистора с питанием от кроны, также подаренный ко Дню Победы. Скучно нам не было, но приходило время прощания до следующего сезона. Забравшись с разрешения на печь, старались подольше не спать, рассказывали истории и планировали будущее, обещались писать письма... Мой путь домой был самый продолжительный из всех. Проездом пересекал три области, а по продолжительности составлял двенадцать часов. Проходящий поезд шел в пять утра, и братцы в этот утренний час сопели. Провожал всегда дед. Обнявшись на прощание, посадив в вагон с гостинцами, благодарил за помощь, говорил напутственные слова: хорошо учиться, передавать привет родителям, слушаться их, приглашал в гости на следующий год. Я кивал сонной головой и соглашался. Стоянка была короткой, и после посадки проводник опускала металлическую подножку, фиксировала, вставала на нее, вытянув в левой руке желтый скрученный флажок, тем самым подавая сигнал отправления. Локомотив трогался, набирая резко скорость, но я нутром чувствовал, что дед стоит в одиночестве на перроне, вытянув шею с застегнутой верхней пуговкой ворота рубашки и провожает взглядом качающиеся вагоны...
Много уже прошло времени с той детско-юношеской поры, началось следующее столетие. Все внуки в основном обзавелись семьями, уже родились собственные детки, появляются внучата, но память о дедушке с бабушкой не угаснет никогда. Их вклад, заложенный в нас, бесценен и будет передаваться из поколения в поколение, а на улицу с длинным названием Интернациональная, дом 9 я все же буду возвращаться, где все по-старому, пусть в мыслях, но это мои мысли... Наша память...».
Отправитель:
Губанов Сергей Леонидович