Давляткиров
Зинур
Давляткирович
О своем родственнике рассказывает Давлаткиров Тагир Дамирович:
«Давляткиров Зинур Давляткирович родился 19 января 1924 года в деревне Варзи Красноборского района (Татарстан). Родился в семье военного. Отец — Мухометзянов Давляткир 1885 года рождения, мать — Мухометзянова Шамсиджихан 1890 года рождения. Всего было пять детей (три девочки (Бибинур, Халима и Амина) и два мальчика (Муланур и Зинур)), прадед мой был четвертым ребенком. Мой прадед окончил семь классов национальной татарской школы деревни Салауш Красноборского района. После окончания школы жил с семьей в деревне. Когда исполнилось 16 лет, из-за трудности жизни в деревни уехал в 1940 году город Харьков. Осенью 1941 года начал фабрично-заводское Обучение (ФЗО) железнодорожном училище города Агрыз, там учился не долго, буквально до нового года, потом из училища его отправили в город Муром ремонтировать паровозное депо. По исполнению 18-ти лет, в июле 1942 года, призвали в армию. Попал в военный лагерь под Кострому. Обстановка там была: призывников держали впроголодь, многие из них завшивели и заболели. «Чем с голоду помирать, лучше на фронт», — подумал Зинур, и с тремя другими призывниками с Дальнего Востока решили сбежать. Ночью вместе с солдатами в гражданской одежде убежали в другую часть. Вновь прибывших солдат стали обучать профессии радиста, прадед мой до сих пор помнит азбуку Морзе. После обучения их отправили на передовую — радистами в Куйбышев. После солдатам поручили охранять местный авиационный завод с зенитной установкой. Потом направили в Москву — постигать азы профессии артиллериста. В мае 1943 года, после успешного завершения программы подготовки, Давляткиров Зинур Давляткирович вошел в состав дружного коллектива 732-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона. На вооружении дивизиона состояли 85-мм зенитные пушки 52-К образца 1939 года «со щитами», переделанные для ведения стрельбы по наземным целям, и грузовые автомобили «Студебеккер» американского производства в качестве тягачей. В составе этого подразделения Зинур Давляткирович был наводчиком и весьма преуспел в этом деле. С марта по май 1943 года солдат учили стрелять по танкам, а после — прямиком на Курскую дугу. Здесь, с 1 июля 1943 года, дивизион вошел в состав 1-го гвардейского танкового Донского корпуса Брянского фронта. Под Курском день и ночь рыли окопы и траншеи, оборудовали основные и запасные огневые позиции для орудий и укрытия для личного состава и техники, полевые бани и отхожие места, несли караульную службу и тренировались уничтожать противника в установленных секторах стрельбы. А 5 июля 1943 года началась БИТВА…
Боевой путь. В ночь с 9-го на 10-е июля 1943 года в рамках операции «Кутузов» части Красной армии начали наступление на Брянском и левом крыле Западного фронта в направлении на Орел. План этих действий был разработан советским командованием еще до начала Курской битвы. 14 июля 1943 года в полосе наступления советских войск на левом крыле Брянского фронта выдалось на редкость тяжелым. В этот день контратакующие вражеские танки прорвались к позициям 732-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, и, обходя его с левого фланга, стремились выйти в тыл, но они не прошли. Ни тогда, ни позже. После боя в составе соседнего расчета остался в живых лишь один наш герой, и Давляткирова направили к зенитке, чтобы увести орудие на другую позицию. Прадед не помнит, как именно прилетела в его левую ногу немецкая пуля. Она, пуля, ударила в голень, раздробила кость и вышла. Некоторое время, он даже не замечал ранения. Позже, сидя в кузове полуторки, увозившей его с передовой в тыл, раненной ногой уже не владел. Рядом с ним лежал раздавленный командир дивизиона. Он попал под танк, и теперь, не замолкая, матерился. Друг, младший сержант Хисамов Мирза Гайнутдинович 1924 года рождения, также из села Варзи Красноборского района (Татарстан), с которым Зинур Давляткирович всего полгода назад убегал на фронт, и с которым военные дороги не разлучали их, погибнет 16 июля 1943 года буквально через два дня. Врачи и медицинский персонал военного госпиталя в Кинешме (Ивановская область) делали все, чтобы поставить прадеда на ноги, но рана заживала медленно, вдобавок нога «отказывалась работать». Подлечившиеся соседи, один за другим уходили на передовую, а ему всерьез святила нестроевая статья. Кроме того, все чаще и чаще Давляткирова стали привлекать на работу в соседние леса. Помимо металла и нефти, кожи и резины, множества другого сырья и материалов, страна нуждалась в большом количестве древесины. Перспектива провести ближайшие годы на лесоповале не радовала солдата, когда в очередной раз собрали пациентов, годных на фронт, Зинур Давляткирович самовольно встал в строй вместе с ними. И уже при посадке в железнодорожный состав обратили внимание на отсутствие истории болезни у одного пассажира:
«Где история болезни?»
«Забыл. Не годен я», — ответил прадед.
«У тебя же ноги не ходят!»
«Я все равно уйду на фронт с вами или без вас. А ноги — не беда, стрелять начнут — побежишь!». Спорить с солдатом и снимать его с эшелона не стали. Его принял 95-й гвардейский стрелковый полк 31-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии. 11-я гвардейская армия (до 16 апреля 1943 года — 16 армия) — одно из наиболее знаменитых соединений Красной Армии, прославившие себя в боях под Смоленском и Волоконском в 1941 году, на Курской дуге, при освобождении Белоруссии (операция «Багратион») и Восточной Пруссии. В составе 95-го гвардейского стрелкового полка Зинур Давляткирович прошел трудными военными дорогами от Орши до Восточной Пруссии, здесь он больше года был наводчиком 76-мм полковой пушки образца 1927 года. Орудие это, с любовью названное советскими артиллеристами «Бобик», было добротной и надежной артиллерийской системой. Наибольший след в памяти прадеда оставило форсирование Немана и первые схватки с гитлеровцами на территории Восточной Пруссии. За это время Зинур Давляткирович был еще дважды ранен и «родился», как минимум, трижды. Неман форсировали в ночь на 14 июля 1944 года, в районе Алитуса, закрепив орудия на понтонах, прихватив подручные средства, артиллеристы вошли в воду, толкая на плаву понтоны к противоположному берегу. Переправа прошла, сравнительно, гладко. Поэтому пара «полковушек» достигла противоположного берега без особых проблем. Донимали вражеские пулеметы, но первой волне десанта 95-го гвардейского стрелкового полка удалось-таки достичь берега и выкатить орудия на прямую наводку, несмотря на сложный рельеф местности. Лошадей тоже переправляли вплавь. Первый пулемет, поливавший свинцом с колокольни, «снял» именно Давляткиров, попав вторым снарядом точно в окно здания. Следом умолкли еще две огневые точки, уничтоженные артиллеристом-снайпером. Немцы быстро «засекли» его и, похоже, оценили по достоинству качество стрельбы. Реакции врагов не пришлось долго ждать. Залп из шестиствольного миномета уничтожил весь расчет («часть убито, часть ранило»), пощадив «виновника торжества». Наводчик — сержант Давляткиров — остался жив невредим в полном одиночестве, защитило его колесо орудия и броневой щит. Продолжая бой, противник, контратакуя небольшими группами, пытался сбросить десант в реку. Зинур Давляткирович в пылу сражения чудом заметил врага, подкравшегося со спины с гранатой в руке, короткая рукопашная схватка, да автоматная очередь артиллериста опередили его. Утром того же дня наш герой перешел в состав соседнего расчета, который лишился наводчика. В это время противник атаковал вдоль русла реки, очевидно, с целью окружить десант, оборонявший плацдарм. Расчет побежал атаку отбивать, а Зинур у пушки опять остался один. Он развернул орудие и в одиночку несколько раз выстрелил по атакующим врагам. Свои с противоположного берега приняли его действия за огонь орудия противника и немедленно взялись за уничтожение огневой точки. Первый снаряд рванул землю с перелетом, второй — взял цель «в вилку». Третий…Зинур Давляткирович знал точно, куда прилетит третий снаряд и для кого он будет предназначен. Не дожидаясь его, сержант принялся рыть ямку, прекрасно осознавая, что времени сделать ее достаточно глубокой у него нет. Третий снаряд с протяжным свистом уже летел к своей цели. На последнем участке траектории свист перешел в протяжный вой. Все!! И Давляткиров упал под защиту своей «полковушки». Третий снаряд оказался бронебойным. Он с жутким грохотом пробил ствол пушки, оставив невредимым лежавшего под ней артиллериста. Последний, в свою очередь, после непродолжительного ожидания верной смерти, не рискнул дальше испытывать судьбу, схватив автомат, и побежал в атаку, прочь от ставшего бесполезным орудия. Отбежав на несколько сотен метров от разбитого орудия, Давляткиров столкнулся с солдатом, который с мертвецки бледным лицом медленно брел к реке, без оружия, прижимая руками гимнастерку, получив тяжелое ранение в живот: Шаливзян Навиев шел в тыл умирать. Так бы и случилось, не попадись ему на пути, «задержавшийся» на плацдарме артиллерист. Последний, оглядевшись, приметил неподалеку двух рядовых пехотинцев, которые в полном снаряжении и при окружении уверенно шагали к реке. Ни секунды не раздумывая, Зинур Давляткирович бросился им наперерез. Однако, уговоры результата не дали: бойцы выполняли срочный приказ своего командира, и изменять маршрут, даже для помощи раненому, категорически не желали. И тогда Давляткиров решительно вскинул автомат: «В боевой обстановке выполняется последний приказ. Я, младший сержант Давляткиров, приказываю Вам сопроводить раннего до ближайшего пункта сбора! Иначе пристрелю!». Убедившись, что его требование будет выполнено, артиллерист побежал догонять своих ушедших вперед, на штурм города. Навиева спасли: у реки раненому оказали первую медицинскую помощь, на собачьей упряжке и на плоту перевезли на другой берег. Почти 11 месяцев Шаливзян Намиев провел в госпитале (в Ташкенте) и вернулся домой в деревню Берези Арского района (Татарстан). Уже после победы они встретились спустя многие годы — спаситель и спасенный. Зинур Давляткиров после завершения боевых действий в районе Алитуса, получил новую пушку и до конца октября 1944 года воевал, будучи одновременно наводчиком, командиром орудия, а также командиром взвода. Благодаря последнему обстоятельству был обеспечен маскировочным халатом белого цвета. А тем временем подходила к концу осень 1944 года. Как в сумерках, забежали в тыл к немцам, никто из расчета сержанта Давляткирова не заметил, обогнали даже авангард полка. Остановились, вдруг поняв, что оказались, мягко говоря, не там, и некоторое время стояли в замешательстве «где свои, а где немцы?» — не понять. И тишина: ни выстрелов, ни взрывов, и уже по выпавшему снегу снова заморосил дождь. И тогда Зинур Давляткирович принял решение занятую позицию без приказа не оставлять. Развернули орудие по-боевому, организовали боевое охранение, меняя друг друга на посту через каждые двадцать минут, а возницу с лошадьми отправили в тыл, обстановку уточнить. Из боеприпасов — несколько ящиков со снарядами, да по паре запасных автоматных магазинов на каждого. Через некоторое время из темноты пешим строем на позицию артиллеристов вышел командир истребительного противотанкового дивизиона из состава 95-го гвардейского стрелкового полка в сопровождении нескольких автоматчиков. После короткого, но содержательного диалога с сержантом, офицер согласился передать часть солдат в его распоряжение и оповестить командование о месте нахождения орудия. «Пополнение» использовали, прежде всего, для смены огневой позиции, неподалеку угадывался какой-то «хутор» без признаков жизни. Посадив одного из автоматчиков на ствол пушки («для равновесия»), прихватив ящики со снарядами, импровизированный отряд вместе с орудием двинулся по направлению к постройкам. Дошли и расположились на новом месте без проблем, а на рассвете появились немцы. По всей видимости, на позицию советских артиллеристов случайно вышла противотанковая батарея, усиленная полуротой пехоты. Силы были, безусловно, не равны, но противник не сразу обратил внимание на затаившихся на окраине хутора русских. Огонь открыли почти залпом, из всех стволов. Расчет «полковушек» и «приданные» ему автоматически отсекли вражескую пехоту от орудий и рассеяли по полю их расчеты, чем изрядно затруднили врагам использование имевшейся артиллерии. Но день только начинался, а вести длительный бой не позволял острый дефицит боеприпасов, когда же закончились снаряды, в едином порыве, русские пошли в рукопашный бой. Их всего было девять человек. Дерзкая вылазка русских оказалось, очевидно, с полной неожиданностью для оставшихся в живых, немецких артиллеристов. Действуя кулаками, прикладами и пехотными лопатками, красноармейцам удалось отбить все четыре противотанковых орудия без потерь со своей стороны! Вместе с пушками в руки советских солдат перешел весь возимый арсенал артиллерийских боеприпасов, и стрелковое оружие противника. Пользуясь этим, бойцам отряда удалось к исходу дня оттеснить оставшихся гитлеровцев на противоположную окраину хутора. Чтобы не рисковать собственными силами попусту, было решено, до полхода подкрепления, активные действия временно прекратить. В том бою прадед был ранен второй раз: осколок от снаряда рассек верхнюю челюсть, лишив ее части зубов, но и тогда поле боя сержант Давляткиров не покинул. К вечеру к позициям своего отряда вышел свой командир артиллерийской батареи и несколько солдат полка. К этому времени состав немецкой группы также усилился, вновь склонился на чашу весов в свою сторону, а поведение врагов ясно давало понять, что прощать русским их предрассветную близость никто не собирается. Штурм позиций отряда мог начаться с минуты на минуту. За соседней кирпичной оградой все яснее слышалась германская речь и характерная возня. Сержант Давляткиров обратился к офицеру с предложением незамедлительно дать своей артиллерии целеуказание ракетой, однако с вызовом огня на себя офицер медлил, и тогда, со словами: «Лучше погибнуть от своих нарядов!», сержант вырвал из рук своего непосредственного командира ракетницу и выстрелил уже в темное, но ясное небо. И лишь потом, повинуясь команде офицера: «В укрытие!». И все бросились это самое место искать. Два залпа «Катюш», один за другим, накрыли хутор и местность вокруг через считанные минуты, когда все бойцы отряда уже нырнули в подвал ближнего амбара. В подвале, через некоторое время их нашел начальник артиллерии полка с новостью о том, что часть уже как двое суток находятся в окружении, и теперь принято решение отходить по имеющему коридору. Трофейные орудия было приказано уничтожить. Это мероприятие было, поручено двоим: Давляткирову и еще одному солдату. Пушки зарядили осколочными снарядами, такие же снаряды вставили в ствол каждого орудия со стороны дульного тормоза и, с помощью достаточно длинной веревки, произвели выстрелы. Когда же дело было закончено, наступило осознание, того, что остались они вдвоем в тылу у немцев. Мало того, куда идти ни один из героев понятия не имел. Пока было темно, ориентироваться помогало зарево артиллерийской стрельбы, но утром пришлось спрятаться в сарае очередного населенного пункта, попавшего на пути. Забравшись на стог сена, солдаты тут же беззаботно уснули. Зинур Давляткиров очнулся первым — с противоположной стороны стога раздавалась немецкая речь, а у входа в сарай били копытами лошади, запряженные увесистую телегу. Судя по характерным звукам клацанья затворов, гости были вооружены. Вступать в схватку, не зная расстановки сил, друзья по несчастью не рискнули, и притаились в ожидании развития событий. А немцы, орудуя вилами, приступили к погрузке сена. Стемнело. Загрузив и отправив обоз, оставшиеся немцы, выставив часового, устроились на ночлег, а с противоположной стороны стога, за которым, чуть дыша, весь день пролежали советские солдаты. Они, подождав немного, решили выбираться, проходя мимо спящих немцов, Давляткиров осторожно прихватил карабин у одного из них. Ворота оказались приоткрыты, и Зинур Давляткиров смог бесшумно подобраться к часовому. Убивать не стал, лишь оглушил его ударом приклада от трофейного карабина, и пустился бегом, подальше от сарая, стараясь не потерять из виду товарища. Помогла безлунная ночь; на удивление быстро поднявшиеся немцы не смогли вести прицельную стрельбу по убегавшим красноармейцам. Через сутки, «до нитки» промокшие, неимоверно уставшие физически и голодные артиллерист вышли к расположению советских войск. Их встретили как фашистов. Разоружили, раздели и чуть «подрихтовали». Но, к счастью, быстро связавшись с командованием 95-го гвардейского стрелкового полка, разобрались. Тут же умыли, приодели, накормили и извинились, однако оружие не вернули и под охраной сопроводили в расположение части. Вернувшихся, фактически «с того света», солдат по приказу командира полка напоили водкой и уложили отдыхать «в окопчике». К исходу дня поступил приказ на смену позиции артиллерии полка, и Давляткирова, изрядно хмельного и неспособного передвигаться самостоятельно привязали к артиллерийскому передку. В таком виде он и пришел в себя под артиллерийским обстрелом, от резких звуков разрывов и свиста осколков. Быстро освободившись от веревки, сержант кинулся искать укрытие, прыгнув в ближайшую ямку, артиллерист «нос к носу» столкнулся со своим командиром батареи и другими боевыми товарищами:
«Почему меня бросили?!»
«Не до тебя было».
В январе 1945 года военная судьба сержанта Давляткирова совершила крутой поворот. Началось все с германских танков, вышедших к позиции батареи 76-мм полковых пушек 95-го гвардейского стрелкового полка, они появились на закате, неожиданно. Главная машина, показав половину корпуса над вершиной холма, принялась «поливать» пулемета пехотинцев, разбежавшихся по обратному склону, и артиллеристов, отсекая их от орудий. Зинур Давляткирович, находившийся у своей замаскированной пушки, упал на снег уже после первых выстрелов, и некоторое время лежал, соображая: «Как быть?». Он не сразу понял, почему противник не ведет огонь в его сторону, а когда осознал, начал действовать. Дело в том, что белые маскировочные халаты в Красной Армии выдавали не всем, так, например, в полковой артиллерии подобным имуществом снабжались командиры орудий, командиры огневых взводов и выше. Остальные бойцы могли обзавестись такими халатами только неофициальным путем, при этом многие командиры, младшие и постарше, белые халаты, попросту, не надевали. Сержант Давляткиров к числу последних не относился, в противном случае он, находившийся к вражескому танку ближе остальных, получил бы «свинцовую очередь» первым (тем временем, другие номера его расчета даже головы поднять не могли). Немецкие танкисты, очевидно, не заметили на фоне снежной целины, ни замаскированной «полковушки», ни солдата в белом халате. Но и вести прицельный огонь без риска для жизни артиллерист не мог. Полулежа, стараясь не привлекать к себе внимания, сержант зарядил орудие осколочно-фугасным патроном — первым, что под руку попался. По «нижнему производящему», без использования прицела навел орудие в цель и нажал на спуск. Снаряд ударил в броню корпуса германского танка, чуть ниже башни, прежде, чем прилетел ответный, Зинур Давляткирович успел выстрелить еще раз. Немцы на минуту отвлеклись, и этого времени хватило, чтобы полковая артиллерия открыла прицельный огонь по танкам противника и заставила их ретироваться. Осколок вражеского снаряда ударил Давляткирова в лицо, обливаясь кровью, он встал у своего орудия, и, казалось, уже ничего не видел вокруг, решил, что ослеп, что жизнь кончена, и надо отдать ее как можно дороже. Откуда ни возьмись, появился Сашка Смекалкин — командир соседнего орудия (это его пушку с пробитым стволом пришлось бросить на берегу Немана):
«Ты чего надумал, Зинур?»
«Глаз у меня правый вытек, дай гранату под танк пойду!». Вместо ответа, сжав руку в кулак, Смекалкин поднес его к правому глазу товарища:
«Что видишь?!»
«Как что? Кулак вижу!»
«На месте твой глаз. Не нужна тебе граната. Кулаком бы тебе в глаз!» и ловко подхватив, потащил раненого товарища в тыл. После оказания первой медицинской помощи Зинур Давляткирович был доставлен для лечения в Канаус. Ранение оказалось тяжелым, и заживление шло медленно. В госпитальных хлопотах прошел январь, а затем и февраль 1945 года. Во второй половине марта всех ходячих, но еще не признанных годными к службе пациентов, построили рядом с главным корпусом госпиталя. Набралось около двухсот человек, перед строем вышел капитан с малиновыми петлицами: «Танкисты, выйти из строя!» — приказал он. Вышло человек пять, подумав, офицер скомандовал вновь: «Артиллеристы, выйти из строя!». Отобрав, таким образом, 27 человек, в том числе и нашего героя, офицер приказал всем взять вещи и садиться в кузов стоявшего у ворот грузовика.
«Куда едем хоть, товарищ капитан?» — не выдержал и спросил артиллерист с повязкой на лице.
«Сам знаешь на фронт, не на курорт».
«Ясно, что на передовую! А куда точнее?»
«Приедешь, узнаешь», — на том разговор и закончился. Когда приехали на передовую, сержант увидел тяжелые танки «ИС» и говорит: «Я не танкист, я артиллерист!», у него спрашивают:
«Какие системы прицела знаешь?»
«Все до единой, такие, такие и такие», — на, что ему ответили: «О-о, у нас еще никто не знает столько, будешь командиром орудия!».
6 апреля 1945 года сержант Давляткиров Зинур Давляткирович пошел в свой последний бой — на штурм Кенигсберга — будучи командиром орудия тяжелой самоходной установки ИСУ-122 в составе 337-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского Витебского Краснознаменного полка (командир — гвардии полковник Константин Дмитриевич Бондаренко). 9 апреля старшего сержанта Давляткирова Зинура Давляткировича сменили на посту, он пошел отдыхать, другие солдаты были на стреме. Через какое-то время его будят и кричат: «Эй, татарчонок вставай, Наши Кенигсберг взяли, ВОЙНА ОКОНЧИЛАСЬ!!!» 8 мая 1945 года немцы не захотели в Берлине сдаваться, а сдались 9 мая 1945 года! И нам обьявили, что война закончилась! Тут же нас накормили, напоили, мы стали танцевать. Потом старших офицеров, наводчиков орудия танков демобилизовали. Сержантский и старшинский состав оставили, а Зинуру Давляткировичу присвоили звание Старшина, поставили командиром СУ-100.
Заслуженные награды прадеда Давляткирова Зинура Давляткировича. Первый приказ о награждении гвардии младшего сержанта Давляткирова состоялся 26 сентября 1944 года. Решением командира 3-й гвардейской стрелковой Витебской Краснознаменной дивизии гвардии генерал-майор И.Д. Бурмаков за умелые действия при освобождении Алитуса Зинур Давляткирович представлялся к награждению орденом Отечественной войны II степени. И командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-майор С.С. Гурьев наградил отважного солдата орденом Красной Звезды. При прорыве обороны противника в районе Кунигишки Ланкен Литовской ССР 16 октября 1944 года орудие в расчете, которого был младший сержант Давляткиров, наводчик орудия батареи 76-мм пушек 95-го гвардейского стрелкового полка 31-й гвардейской стрелковой дивизии, с прямой наводки уничтожило два ручных пулемета противника с расчетами и проделало проход с проволочном заграждении. Когда пехота пошла в атаку, это орудие сопровождало пехоту своим огнем вплоть до занятия первых траншей противника. В бою на подступах к границе Восточной Пруссии при отражении контратаки противника товарищ Давляткиров с прямой наводки подбил два противотанковых орудия противника, которые вели огонь прямой наводки и тем обеспечил продвижение наших танков и пехоты. Достоин награждения орденом Славы III степени. Командир 95-го гвардейского СП гвардии подполковник 3 ноября 1944 года (Лещенко). 16 ноября 1944 года командир дивизии вынес свое заключение: «Награждаю Орденом Славы III степени», кроме того, отважному артиллеристу присвоили очередное воинское звание «Сержант». А на груди Зинура Давляткировича красуются многочисленные награды: два ордена Красной Звезды, ордена Славы III степени, Отечественной войны I степени, «За вклад в Победу», медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Кёнигсберга», «За освобождение Белоруссии», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Жизнь после войны. После окончания войны, прибыли на Украину, в Прикарпатский военный округ, и как артиллерист два года был командиром самоходной установки уже в мирное время. Оттуда в 1947 году демобилизовали. На родину, в свою деревню Зинур, Давляткирович вернулся героем. В селе тогда была разруха, голод. Дома его ждали мать, отец да младшая сестра. Есть было нечего. Радовались приходу солдата, а угостить с дороги было нечем. Помнит, как мама поставила чай, пили его с куском хлеба, который в качестве сухого пайка выдали в дорогу младшему сержанту гвардии Зинуру Давляткирову. Потом пошли с отцом на рыбалку, наловили рыбы на ужин и устроили настоящий праздник. Жениться он сразу не стал, решил сначала крепко встать на ноги, подстроить дом, подкопить немного денег, чтобы семья его ни в чем не нуждалась. Так и вышло. В 1952 году Зинур познакомился с Ситдиковой Салимой Шаеховной, которая и стала его женой. Расписались и стали жить вместе. Она — скромная учительница русского языка и литературы, он — почетный участник войны, которого везде брали на работу, как только узнавали о его боевых заслугах. 7 августа 1968 года получил аттестат с отличием от сельского професиально-технического училища №19 Татарской АССР по специальности «Плодоовощевод». Трудился в колхозе на разных должностях: был и трактористом, и агрономом, и бригадиром, и держал пасеку. В браке у супругов родилось двое детей: сын Дамир и дочь Василя. Сейчас у них четверо внуков и шестеро правнуков. До весны 1979 года они проживали с детьми в деревне Варзи Агрызского района, но пришлось перевезти свой дом в столицу Удмуртии город Ижевск в связи со стройкой Куйбышевской АЭС (по проекту их деревню должно было затопить). По переезду Зинур Давляткирович устроился на пасеку, а Салима смотрела за хозяйством, и занималась воспитание внуков. В своем хозяйстве супруги держали собственную пасеку, огород, разную живность, и приучали этому делу и своих внуков. Они пользовались глубоким уважением соседей, знакомых. Супруги Давляткировы были религиозными людьми, верили в бога, благодарили его за все, что они имели, и одновременно читали намаз. 7 мая 2008 Президент Российской Федерации подписал Указ №714 «Об обеспечении жильем ветеранов Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов» Давляткиров Зинур Давляткирович в 2017 году получил квартиру в городе Нижнекамск, и вместе с супругой Салимой проживают счастливую и долгую жизнь».
«Давляткиров Зинур Давляткирович родился 19 января 1924 года в деревне Варзи Красноборского района (Татарстан). Родился в семье военного. Отец — Мухометзянов Давляткир 1885 года рождения, мать — Мухометзянова Шамсиджихан 1890 года рождения. Всего было пять детей (три девочки (Бибинур, Халима и Амина) и два мальчика (Муланур и Зинур)), прадед мой был четвертым ребенком. Мой прадед окончил семь классов национальной татарской школы деревни Салауш Красноборского района. После окончания школы жил с семьей в деревне. Когда исполнилось 16 лет, из-за трудности жизни в деревни уехал в 1940 году город Харьков. Осенью 1941 года начал фабрично-заводское Обучение (ФЗО) железнодорожном училище города Агрыз, там учился не долго, буквально до нового года, потом из училища его отправили в город Муром ремонтировать паровозное депо. По исполнению 18-ти лет, в июле 1942 года, призвали в армию. Попал в военный лагерь под Кострому. Обстановка там была: призывников держали впроголодь, многие из них завшивели и заболели. «Чем с голоду помирать, лучше на фронт», — подумал Зинур, и с тремя другими призывниками с Дальнего Востока решили сбежать. Ночью вместе с солдатами в гражданской одежде убежали в другую часть. Вновь прибывших солдат стали обучать профессии радиста, прадед мой до сих пор помнит азбуку Морзе. После обучения их отправили на передовую — радистами в Куйбышев. После солдатам поручили охранять местный авиационный завод с зенитной установкой. Потом направили в Москву — постигать азы профессии артиллериста. В мае 1943 года, после успешного завершения программы подготовки, Давляткиров Зинур Давляткирович вошел в состав дружного коллектива 732-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона. На вооружении дивизиона состояли 85-мм зенитные пушки 52-К образца 1939 года «со щитами», переделанные для ведения стрельбы по наземным целям, и грузовые автомобили «Студебеккер» американского производства в качестве тягачей. В составе этого подразделения Зинур Давляткирович был наводчиком и весьма преуспел в этом деле. С марта по май 1943 года солдат учили стрелять по танкам, а после — прямиком на Курскую дугу. Здесь, с 1 июля 1943 года, дивизион вошел в состав 1-го гвардейского танкового Донского корпуса Брянского фронта. Под Курском день и ночь рыли окопы и траншеи, оборудовали основные и запасные огневые позиции для орудий и укрытия для личного состава и техники, полевые бани и отхожие места, несли караульную службу и тренировались уничтожать противника в установленных секторах стрельбы. А 5 июля 1943 года началась БИТВА…
Боевой путь. В ночь с 9-го на 10-е июля 1943 года в рамках операции «Кутузов» части Красной армии начали наступление на Брянском и левом крыле Западного фронта в направлении на Орел. План этих действий был разработан советским командованием еще до начала Курской битвы. 14 июля 1943 года в полосе наступления советских войск на левом крыле Брянского фронта выдалось на редкость тяжелым. В этот день контратакующие вражеские танки прорвались к позициям 732-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона, и, обходя его с левого фланга, стремились выйти в тыл, но они не прошли. Ни тогда, ни позже. После боя в составе соседнего расчета остался в живых лишь один наш герой, и Давляткирова направили к зенитке, чтобы увести орудие на другую позицию. Прадед не помнит, как именно прилетела в его левую ногу немецкая пуля. Она, пуля, ударила в голень, раздробила кость и вышла. Некоторое время, он даже не замечал ранения. Позже, сидя в кузове полуторки, увозившей его с передовой в тыл, раненной ногой уже не владел. Рядом с ним лежал раздавленный командир дивизиона. Он попал под танк, и теперь, не замолкая, матерился. Друг, младший сержант Хисамов Мирза Гайнутдинович 1924 года рождения, также из села Варзи Красноборского района (Татарстан), с которым Зинур Давляткирович всего полгода назад убегал на фронт, и с которым военные дороги не разлучали их, погибнет 16 июля 1943 года буквально через два дня. Врачи и медицинский персонал военного госпиталя в Кинешме (Ивановская область) делали все, чтобы поставить прадеда на ноги, но рана заживала медленно, вдобавок нога «отказывалась работать». Подлечившиеся соседи, один за другим уходили на передовую, а ему всерьез святила нестроевая статья. Кроме того, все чаще и чаще Давляткирова стали привлекать на работу в соседние леса. Помимо металла и нефти, кожи и резины, множества другого сырья и материалов, страна нуждалась в большом количестве древесины. Перспектива провести ближайшие годы на лесоповале не радовала солдата, когда в очередной раз собрали пациентов, годных на фронт, Зинур Давляткирович самовольно встал в строй вместе с ними. И уже при посадке в железнодорожный состав обратили внимание на отсутствие истории болезни у одного пассажира:
«Где история болезни?»
«Забыл. Не годен я», — ответил прадед.
«У тебя же ноги не ходят!»
«Я все равно уйду на фронт с вами или без вас. А ноги — не беда, стрелять начнут — побежишь!». Спорить с солдатом и снимать его с эшелона не стали. Его принял 95-й гвардейский стрелковый полк 31-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии. 11-я гвардейская армия (до 16 апреля 1943 года — 16 армия) — одно из наиболее знаменитых соединений Красной Армии, прославившие себя в боях под Смоленском и Волоконском в 1941 году, на Курской дуге, при освобождении Белоруссии (операция «Багратион») и Восточной Пруссии. В составе 95-го гвардейского стрелкового полка Зинур Давляткирович прошел трудными военными дорогами от Орши до Восточной Пруссии, здесь он больше года был наводчиком 76-мм полковой пушки образца 1927 года. Орудие это, с любовью названное советскими артиллеристами «Бобик», было добротной и надежной артиллерийской системой. Наибольший след в памяти прадеда оставило форсирование Немана и первые схватки с гитлеровцами на территории Восточной Пруссии. За это время Зинур Давляткирович был еще дважды ранен и «родился», как минимум, трижды. Неман форсировали в ночь на 14 июля 1944 года, в районе Алитуса, закрепив орудия на понтонах, прихватив подручные средства, артиллеристы вошли в воду, толкая на плаву понтоны к противоположному берегу. Переправа прошла, сравнительно, гладко. Поэтому пара «полковушек» достигла противоположного берега без особых проблем. Донимали вражеские пулеметы, но первой волне десанта 95-го гвардейского стрелкового полка удалось-таки достичь берега и выкатить орудия на прямую наводку, несмотря на сложный рельеф местности. Лошадей тоже переправляли вплавь. Первый пулемет, поливавший свинцом с колокольни, «снял» именно Давляткиров, попав вторым снарядом точно в окно здания. Следом умолкли еще две огневые точки, уничтоженные артиллеристом-снайпером. Немцы быстро «засекли» его и, похоже, оценили по достоинству качество стрельбы. Реакции врагов не пришлось долго ждать. Залп из шестиствольного миномета уничтожил весь расчет («часть убито, часть ранило»), пощадив «виновника торжества». Наводчик — сержант Давляткиров — остался жив невредим в полном одиночестве, защитило его колесо орудия и броневой щит. Продолжая бой, противник, контратакуя небольшими группами, пытался сбросить десант в реку. Зинур Давляткирович в пылу сражения чудом заметил врага, подкравшегося со спины с гранатой в руке, короткая рукопашная схватка, да автоматная очередь артиллериста опередили его. Утром того же дня наш герой перешел в состав соседнего расчета, который лишился наводчика. В это время противник атаковал вдоль русла реки, очевидно, с целью окружить десант, оборонявший плацдарм. Расчет побежал атаку отбивать, а Зинур у пушки опять остался один. Он развернул орудие и в одиночку несколько раз выстрелил по атакующим врагам. Свои с противоположного берега приняли его действия за огонь орудия противника и немедленно взялись за уничтожение огневой точки. Первый снаряд рванул землю с перелетом, второй — взял цель «в вилку». Третий…Зинур Давляткирович знал точно, куда прилетит третий снаряд и для кого он будет предназначен. Не дожидаясь его, сержант принялся рыть ямку, прекрасно осознавая, что времени сделать ее достаточно глубокой у него нет. Третий снаряд с протяжным свистом уже летел к своей цели. На последнем участке траектории свист перешел в протяжный вой. Все!! И Давляткиров упал под защиту своей «полковушки». Третий снаряд оказался бронебойным. Он с жутким грохотом пробил ствол пушки, оставив невредимым лежавшего под ней артиллериста. Последний, в свою очередь, после непродолжительного ожидания верной смерти, не рискнул дальше испытывать судьбу, схватив автомат, и побежал в атаку, прочь от ставшего бесполезным орудия. Отбежав на несколько сотен метров от разбитого орудия, Давляткиров столкнулся с солдатом, который с мертвецки бледным лицом медленно брел к реке, без оружия, прижимая руками гимнастерку, получив тяжелое ранение в живот: Шаливзян Навиев шел в тыл умирать. Так бы и случилось, не попадись ему на пути, «задержавшийся» на плацдарме артиллерист. Последний, оглядевшись, приметил неподалеку двух рядовых пехотинцев, которые в полном снаряжении и при окружении уверенно шагали к реке. Ни секунды не раздумывая, Зинур Давляткирович бросился им наперерез. Однако, уговоры результата не дали: бойцы выполняли срочный приказ своего командира, и изменять маршрут, даже для помощи раненому, категорически не желали. И тогда Давляткиров решительно вскинул автомат: «В боевой обстановке выполняется последний приказ. Я, младший сержант Давляткиров, приказываю Вам сопроводить раннего до ближайшего пункта сбора! Иначе пристрелю!». Убедившись, что его требование будет выполнено, артиллерист побежал догонять своих ушедших вперед, на штурм города. Навиева спасли: у реки раненому оказали первую медицинскую помощь, на собачьей упряжке и на плоту перевезли на другой берег. Почти 11 месяцев Шаливзян Намиев провел в госпитале (в Ташкенте) и вернулся домой в деревню Берези Арского района (Татарстан). Уже после победы они встретились спустя многие годы — спаситель и спасенный. Зинур Давляткиров после завершения боевых действий в районе Алитуса, получил новую пушку и до конца октября 1944 года воевал, будучи одновременно наводчиком, командиром орудия, а также командиром взвода. Благодаря последнему обстоятельству был обеспечен маскировочным халатом белого цвета. А тем временем подходила к концу осень 1944 года. Как в сумерках, забежали в тыл к немцам, никто из расчета сержанта Давляткирова не заметил, обогнали даже авангард полка. Остановились, вдруг поняв, что оказались, мягко говоря, не там, и некоторое время стояли в замешательстве «где свои, а где немцы?» — не понять. И тишина: ни выстрелов, ни взрывов, и уже по выпавшему снегу снова заморосил дождь. И тогда Зинур Давляткирович принял решение занятую позицию без приказа не оставлять. Развернули орудие по-боевому, организовали боевое охранение, меняя друг друга на посту через каждые двадцать минут, а возницу с лошадьми отправили в тыл, обстановку уточнить. Из боеприпасов — несколько ящиков со снарядами, да по паре запасных автоматных магазинов на каждого. Через некоторое время из темноты пешим строем на позицию артиллеристов вышел командир истребительного противотанкового дивизиона из состава 95-го гвардейского стрелкового полка в сопровождении нескольких автоматчиков. После короткого, но содержательного диалога с сержантом, офицер согласился передать часть солдат в его распоряжение и оповестить командование о месте нахождения орудия. «Пополнение» использовали, прежде всего, для смены огневой позиции, неподалеку угадывался какой-то «хутор» без признаков жизни. Посадив одного из автоматчиков на ствол пушки («для равновесия»), прихватив ящики со снарядами, импровизированный отряд вместе с орудием двинулся по направлению к постройкам. Дошли и расположились на новом месте без проблем, а на рассвете появились немцы. По всей видимости, на позицию советских артиллеристов случайно вышла противотанковая батарея, усиленная полуротой пехоты. Силы были, безусловно, не равны, но противник не сразу обратил внимание на затаившихся на окраине хутора русских. Огонь открыли почти залпом, из всех стволов. Расчет «полковушек» и «приданные» ему автоматически отсекли вражескую пехоту от орудий и рассеяли по полю их расчеты, чем изрядно затруднили врагам использование имевшейся артиллерии. Но день только начинался, а вести длительный бой не позволял острый дефицит боеприпасов, когда же закончились снаряды, в едином порыве, русские пошли в рукопашный бой. Их всего было девять человек. Дерзкая вылазка русских оказалось, очевидно, с полной неожиданностью для оставшихся в живых, немецких артиллеристов. Действуя кулаками, прикладами и пехотными лопатками, красноармейцам удалось отбить все четыре противотанковых орудия без потерь со своей стороны! Вместе с пушками в руки советских солдат перешел весь возимый арсенал артиллерийских боеприпасов, и стрелковое оружие противника. Пользуясь этим, бойцам отряда удалось к исходу дня оттеснить оставшихся гитлеровцев на противоположную окраину хутора. Чтобы не рисковать собственными силами попусту, было решено, до полхода подкрепления, активные действия временно прекратить. В том бою прадед был ранен второй раз: осколок от снаряда рассек верхнюю челюсть, лишив ее части зубов, но и тогда поле боя сержант Давляткиров не покинул. К вечеру к позициям своего отряда вышел свой командир артиллерийской батареи и несколько солдат полка. К этому времени состав немецкой группы также усилился, вновь склонился на чашу весов в свою сторону, а поведение врагов ясно давало понять, что прощать русским их предрассветную близость никто не собирается. Штурм позиций отряда мог начаться с минуты на минуту. За соседней кирпичной оградой все яснее слышалась германская речь и характерная возня. Сержант Давляткиров обратился к офицеру с предложением незамедлительно дать своей артиллерии целеуказание ракетой, однако с вызовом огня на себя офицер медлил, и тогда, со словами: «Лучше погибнуть от своих нарядов!», сержант вырвал из рук своего непосредственного командира ракетницу и выстрелил уже в темное, но ясное небо. И лишь потом, повинуясь команде офицера: «В укрытие!». И все бросились это самое место искать. Два залпа «Катюш», один за другим, накрыли хутор и местность вокруг через считанные минуты, когда все бойцы отряда уже нырнули в подвал ближнего амбара. В подвале, через некоторое время их нашел начальник артиллерии полка с новостью о том, что часть уже как двое суток находятся в окружении, и теперь принято решение отходить по имеющему коридору. Трофейные орудия было приказано уничтожить. Это мероприятие было, поручено двоим: Давляткирову и еще одному солдату. Пушки зарядили осколочными снарядами, такие же снаряды вставили в ствол каждого орудия со стороны дульного тормоза и, с помощью достаточно длинной веревки, произвели выстрелы. Когда же дело было закончено, наступило осознание, того, что остались они вдвоем в тылу у немцев. Мало того, куда идти ни один из героев понятия не имел. Пока было темно, ориентироваться помогало зарево артиллерийской стрельбы, но утром пришлось спрятаться в сарае очередного населенного пункта, попавшего на пути. Забравшись на стог сена, солдаты тут же беззаботно уснули. Зинур Давляткиров очнулся первым — с противоположной стороны стога раздавалась немецкая речь, а у входа в сарай били копытами лошади, запряженные увесистую телегу. Судя по характерным звукам клацанья затворов, гости были вооружены. Вступать в схватку, не зная расстановки сил, друзья по несчастью не рискнули, и притаились в ожидании развития событий. А немцы, орудуя вилами, приступили к погрузке сена. Стемнело. Загрузив и отправив обоз, оставшиеся немцы, выставив часового, устроились на ночлег, а с противоположной стороны стога, за которым, чуть дыша, весь день пролежали советские солдаты. Они, подождав немного, решили выбираться, проходя мимо спящих немцов, Давляткиров осторожно прихватил карабин у одного из них. Ворота оказались приоткрыты, и Зинур Давляткиров смог бесшумно подобраться к часовому. Убивать не стал, лишь оглушил его ударом приклада от трофейного карабина, и пустился бегом, подальше от сарая, стараясь не потерять из виду товарища. Помогла безлунная ночь; на удивление быстро поднявшиеся немцы не смогли вести прицельную стрельбу по убегавшим красноармейцам. Через сутки, «до нитки» промокшие, неимоверно уставшие физически и голодные артиллерист вышли к расположению советских войск. Их встретили как фашистов. Разоружили, раздели и чуть «подрихтовали». Но, к счастью, быстро связавшись с командованием 95-го гвардейского стрелкового полка, разобрались. Тут же умыли, приодели, накормили и извинились, однако оружие не вернули и под охраной сопроводили в расположение части. Вернувшихся, фактически «с того света», солдат по приказу командира полка напоили водкой и уложили отдыхать «в окопчике». К исходу дня поступил приказ на смену позиции артиллерии полка, и Давляткирова, изрядно хмельного и неспособного передвигаться самостоятельно привязали к артиллерийскому передку. В таком виде он и пришел в себя под артиллерийским обстрелом, от резких звуков разрывов и свиста осколков. Быстро освободившись от веревки, сержант кинулся искать укрытие, прыгнув в ближайшую ямку, артиллерист «нос к носу» столкнулся со своим командиром батареи и другими боевыми товарищами:
«Почему меня бросили?!»
«Не до тебя было».
В январе 1945 года военная судьба сержанта Давляткирова совершила крутой поворот. Началось все с германских танков, вышедших к позиции батареи 76-мм полковых пушек 95-го гвардейского стрелкового полка, они появились на закате, неожиданно. Главная машина, показав половину корпуса над вершиной холма, принялась «поливать» пулемета пехотинцев, разбежавшихся по обратному склону, и артиллеристов, отсекая их от орудий. Зинур Давляткирович, находившийся у своей замаскированной пушки, упал на снег уже после первых выстрелов, и некоторое время лежал, соображая: «Как быть?». Он не сразу понял, почему противник не ведет огонь в его сторону, а когда осознал, начал действовать. Дело в том, что белые маскировочные халаты в Красной Армии выдавали не всем, так, например, в полковой артиллерии подобным имуществом снабжались командиры орудий, командиры огневых взводов и выше. Остальные бойцы могли обзавестись такими халатами только неофициальным путем, при этом многие командиры, младшие и постарше, белые халаты, попросту, не надевали. Сержант Давляткиров к числу последних не относился, в противном случае он, находившийся к вражескому танку ближе остальных, получил бы «свинцовую очередь» первым (тем временем, другие номера его расчета даже головы поднять не могли). Немецкие танкисты, очевидно, не заметили на фоне снежной целины, ни замаскированной «полковушки», ни солдата в белом халате. Но и вести прицельный огонь без риска для жизни артиллерист не мог. Полулежа, стараясь не привлекать к себе внимания, сержант зарядил орудие осколочно-фугасным патроном — первым, что под руку попался. По «нижнему производящему», без использования прицела навел орудие в цель и нажал на спуск. Снаряд ударил в броню корпуса германского танка, чуть ниже башни, прежде, чем прилетел ответный, Зинур Давляткирович успел выстрелить еще раз. Немцы на минуту отвлеклись, и этого времени хватило, чтобы полковая артиллерия открыла прицельный огонь по танкам противника и заставила их ретироваться. Осколок вражеского снаряда ударил Давляткирова в лицо, обливаясь кровью, он встал у своего орудия, и, казалось, уже ничего не видел вокруг, решил, что ослеп, что жизнь кончена, и надо отдать ее как можно дороже. Откуда ни возьмись, появился Сашка Смекалкин — командир соседнего орудия (это его пушку с пробитым стволом пришлось бросить на берегу Немана):
«Ты чего надумал, Зинур?»
«Глаз у меня правый вытек, дай гранату под танк пойду!». Вместо ответа, сжав руку в кулак, Смекалкин поднес его к правому глазу товарища:
«Что видишь?!»
«Как что? Кулак вижу!»
«На месте твой глаз. Не нужна тебе граната. Кулаком бы тебе в глаз!» и ловко подхватив, потащил раненого товарища в тыл. После оказания первой медицинской помощи Зинур Давляткирович был доставлен для лечения в Канаус. Ранение оказалось тяжелым, и заживление шло медленно. В госпитальных хлопотах прошел январь, а затем и февраль 1945 года. Во второй половине марта всех ходячих, но еще не признанных годными к службе пациентов, построили рядом с главным корпусом госпиталя. Набралось около двухсот человек, перед строем вышел капитан с малиновыми петлицами: «Танкисты, выйти из строя!» — приказал он. Вышло человек пять, подумав, офицер скомандовал вновь: «Артиллеристы, выйти из строя!». Отобрав, таким образом, 27 человек, в том числе и нашего героя, офицер приказал всем взять вещи и садиться в кузов стоявшего у ворот грузовика.
«Куда едем хоть, товарищ капитан?» — не выдержал и спросил артиллерист с повязкой на лице.
«Сам знаешь на фронт, не на курорт».
«Ясно, что на передовую! А куда точнее?»
«Приедешь, узнаешь», — на том разговор и закончился. Когда приехали на передовую, сержант увидел тяжелые танки «ИС» и говорит: «Я не танкист, я артиллерист!», у него спрашивают:
«Какие системы прицела знаешь?»
«Все до единой, такие, такие и такие», — на, что ему ответили: «О-о, у нас еще никто не знает столько, будешь командиром орудия!».
6 апреля 1945 года сержант Давляткиров Зинур Давляткирович пошел в свой последний бой — на штурм Кенигсберга — будучи командиром орудия тяжелой самоходной установки ИСУ-122 в составе 337-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского Витебского Краснознаменного полка (командир — гвардии полковник Константин Дмитриевич Бондаренко). 9 апреля старшего сержанта Давляткирова Зинура Давляткировича сменили на посту, он пошел отдыхать, другие солдаты были на стреме. Через какое-то время его будят и кричат: «Эй, татарчонок вставай, Наши Кенигсберг взяли, ВОЙНА ОКОНЧИЛАСЬ!!!» 8 мая 1945 года немцы не захотели в Берлине сдаваться, а сдались 9 мая 1945 года! И нам обьявили, что война закончилась! Тут же нас накормили, напоили, мы стали танцевать. Потом старших офицеров, наводчиков орудия танков демобилизовали. Сержантский и старшинский состав оставили, а Зинуру Давляткировичу присвоили звание Старшина, поставили командиром СУ-100.
Заслуженные награды прадеда Давляткирова Зинура Давляткировича. Первый приказ о награждении гвардии младшего сержанта Давляткирова состоялся 26 сентября 1944 года. Решением командира 3-й гвардейской стрелковой Витебской Краснознаменной дивизии гвардии генерал-майор И.Д. Бурмаков за умелые действия при освобождении Алитуса Зинур Давляткирович представлялся к награждению орденом Отечественной войны II степени. И командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-майор С.С. Гурьев наградил отважного солдата орденом Красной Звезды. При прорыве обороны противника в районе Кунигишки Ланкен Литовской ССР 16 октября 1944 года орудие в расчете, которого был младший сержант Давляткиров, наводчик орудия батареи 76-мм пушек 95-го гвардейского стрелкового полка 31-й гвардейской стрелковой дивизии, с прямой наводки уничтожило два ручных пулемета противника с расчетами и проделало проход с проволочном заграждении. Когда пехота пошла в атаку, это орудие сопровождало пехоту своим огнем вплоть до занятия первых траншей противника. В бою на подступах к границе Восточной Пруссии при отражении контратаки противника товарищ Давляткиров с прямой наводки подбил два противотанковых орудия противника, которые вели огонь прямой наводки и тем обеспечил продвижение наших танков и пехоты. Достоин награждения орденом Славы III степени. Командир 95-го гвардейского СП гвардии подполковник 3 ноября 1944 года (Лещенко). 16 ноября 1944 года командир дивизии вынес свое заключение: «Награждаю Орденом Славы III степени», кроме того, отважному артиллеристу присвоили очередное воинское звание «Сержант». А на груди Зинура Давляткировича красуются многочисленные награды: два ордена Красной Звезды, ордена Славы III степени, Отечественной войны I степени, «За вклад в Победу», медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Кёнигсберга», «За освобождение Белоруссии», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Жизнь после войны. После окончания войны, прибыли на Украину, в Прикарпатский военный округ, и как артиллерист два года был командиром самоходной установки уже в мирное время. Оттуда в 1947 году демобилизовали. На родину, в свою деревню Зинур, Давляткирович вернулся героем. В селе тогда была разруха, голод. Дома его ждали мать, отец да младшая сестра. Есть было нечего. Радовались приходу солдата, а угостить с дороги было нечем. Помнит, как мама поставила чай, пили его с куском хлеба, который в качестве сухого пайка выдали в дорогу младшему сержанту гвардии Зинуру Давляткирову. Потом пошли с отцом на рыбалку, наловили рыбы на ужин и устроили настоящий праздник. Жениться он сразу не стал, решил сначала крепко встать на ноги, подстроить дом, подкопить немного денег, чтобы семья его ни в чем не нуждалась. Так и вышло. В 1952 году Зинур познакомился с Ситдиковой Салимой Шаеховной, которая и стала его женой. Расписались и стали жить вместе. Она — скромная учительница русского языка и литературы, он — почетный участник войны, которого везде брали на работу, как только узнавали о его боевых заслугах. 7 августа 1968 года получил аттестат с отличием от сельского професиально-технического училища №19 Татарской АССР по специальности «Плодоовощевод». Трудился в колхозе на разных должностях: был и трактористом, и агрономом, и бригадиром, и держал пасеку. В браке у супругов родилось двое детей: сын Дамир и дочь Василя. Сейчас у них четверо внуков и шестеро правнуков. До весны 1979 года они проживали с детьми в деревне Варзи Агрызского района, но пришлось перевезти свой дом в столицу Удмуртии город Ижевск в связи со стройкой Куйбышевской АЭС (по проекту их деревню должно было затопить). По переезду Зинур Давляткирович устроился на пасеку, а Салима смотрела за хозяйством, и занималась воспитание внуков. В своем хозяйстве супруги держали собственную пасеку, огород, разную живность, и приучали этому делу и своих внуков. Они пользовались глубоким уважением соседей, знакомых. Супруги Давляткировы были религиозными людьми, верили в бога, благодарили его за все, что они имели, и одновременно читали намаз. 7 мая 2008 Президент Российской Федерации подписал Указ №714 «Об обеспечении жильем ветеранов Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов» Давляткиров Зинур Давляткирович в 2017 году получил квартиру в городе Нижнекамск, и вместе с супругой Салимой проживают счастливую и долгую жизнь».
Отправитель:
Давлаткиров Тагир Дамирович