Голованова
Нина
Антоновна
(блокадница)

Кулинцева Нина Николаевна рассказала о своей родственнице-блокаднице: «Голованова (Соколова) Нина Антоновна родилась 26 декабря 1925 года в Ленинграде. Когда началась Великая Отечественная война Нине было 15 лет. Она только закончила восьмой класс. Старших братьев Константина и Николая призвали в ряды Советской Армии. Нина осталась в Ленинграде с родителями и старшей сестрой Верой. Отца, Антона Дмитриевича, в армию не взяли: на тот момент ему было 57 лет, он имел инвалидность. В начале войны, вспоминала Нина Антоновна, еще было терпимо, но потом становилось все тяжелее и тяжелее. В сентябре 1941 года началась блокада. Не было ни света, ни тепла, никаких запасов. Учиться было негде. У отца, как инвалида, была карточка иждивенца. На нее получить было почти ничего не возможно. На карточки давали крупу, хлеб. Норма хлеба – 125 грамм. Ходила в магазин с карточками Нина. (Вера закончила швейное училище и работала на заводе). У магазина всегда образовывалась огромная очередь, ведь даже по карточкам хлеба хватало не всем. Как-то перед новым 1942 годом хлеба не давали целых четыре дня. Нина была невысокая, худенькая. «Залезу, - вспоминала Нина Антоновна, – в очередь, меня в магазин и внесут. Редкий месяц был, когда я всех карточек не отоваривала. У нас всегда было на обед горячее, хоть какой-то суп «Рататуй», где крупинка от крупинки гоняются с дубинкой» Очередь занимали с ночи. Морозы стояли ужасные. Отец первую зиму 1941-1942 гг. пережил, но уже лежал больной. 22 июня 1942 года, ровно через год после начала войны, он умер. Ленинградцам начали давать наделы земли. Но землю почти не обрабатывали. Сажать было нечего, семян не было. Нина дошла до последней стадии истощения. Как-то на утро проснулась, глядит будто бы поправилась. Пошла к врачу, сказали, что опухла. Если не уедет, умрет. Ей тогда было шестнадцать лет. Мать, Евдокия Степановна, сказала: «Одного похоронила, вторую хоронить не буду!». Уехать из Ленинграда в самом начале эвакуации не получилось: отец воспротивился. Никто тогда не думал, что блокада продлится так долго. Все надеялись на лучшее. А потом, когда отец совсем слег, он говорил, что уехал бы, да мать сказала: «Куда теперь ехать, тебя нести надо, да некому». Уезжали из Ленинграда вдвоем. Сестре Вере исполнилось восемнадцать: ее не отпустили, как военнообязанную. Как она выжила? Работала, со временем, норма по карточкам немного увеличилась, появилось мясо. Был июль 1942 года. Выезжали на катере по Ладожскому озеру. Поздно вечером в 23.00 отплыли, на другую сторону Ладожского озера прибыли утром в 6.00. Повезло, что не обстреляли, ночи стояли белые. Привезли. Накормили. Пошел сильный дождь. Погрузили в товарные вагоны, народу набилось битком. Ночью пересекали линию фронта через Волховстрой (г. Волхов). И тоже ни одного выстрела… Был дождь и самолеты не летали. В эвакуацию ехали долго. Целый месяц ехали по тылу в Новосибирск, затем в Кемерово. Вернуться в родной Ленинград предстояло нескоро, только через четыре года в 1946 году».