Фильченко
Иван
Александрович

О своем дедушке рассказывает Фильченко Наталья Александровна: «Мой дедушка, Фильченко Иван Александрович, родился в 1912 году в Борисоглебске Ершовского района Саратовской области. Позже семья переехала в Астрахань. По имеющейся информации, дедушка оканчивал много разных курсов и имел доступ к работе комбайнером, электриком, трактористом, в членском билете даже была запись, похожая на «вальщик филе» (членский билет Профессионального союза рабочих рыбной промышленности Юга). Известно, что в Астрахани дедушка работал электриком в организации «Коммунэнерго» (не знаю, как она называлась на тот момент точно). В тот же период жизни он познакомился с моей бабушкой, Надеждой Григорьевной. Бабушка у нас была вообще немногословная, а об отношениях с дедушкой почти никогда ничего не рассказывала. Думаю, что это было очень больно для нее, она всегда говорила, что проклятая война всю жизнь перечеркнула… Дедушку призвали в Красную Армию и отправили в часть почти сразу, как началась война – 29 июля 1941 года (Кировский РВК, Сталинградская область, Астраханский округ, город Астрахань, Кировский район). Воинское звание – рядовой. Мне не известно, знал ли он, когда уходил на фронт, что его жена, моя бабушка, носит под сердцем его ребенка – моего папу. По словам моего отца, бабушка говорила, что с фронта от деда пришло всего одно письмо. Его бабушка получила 22 сентября 1941 года из города Брянска. Ни адреса, ни сведений о военной части не было. К сожалению, письмо не сохранилось. А потом связь прервалась, пришло извещение, что Иван Александрович пропал без вести в декабре 1941 года. Мой папа родился в феврале 1942 года, бабушка его воспитывала одна, и всю дальнейшую жизнь она прожила одна, так и не выйдя замуж. У моего дедушки были родные младший брат и сестра. По словам моего папы, брат Ивана Александровича служил в НКВД на фронте. Поскольку в то время формулировка «пропал без вести» считалась сродни предательству, то брат после известия о моем дедушке, пропавшем без вести, даже поменял фамилию. Папа же вспоминает, что в любом месте, где нужно было предъявить документы или сообщить о том, кто отец и где он, при словах «пропал без вести» и обращение сразу менялось, и взгляды. Очень сложно было. Брат моего дедушки спустя много лет, когда мой папа поехал в командировку в Москву и там с ним встретился, рассказал отцу, что вроде бы видел Ивана Александровича, своего брата, в Освенциме. Что значит «вроде бы видел» - не ясно. Но папа говорит, что брат деда всегда был человеком, любящим сказать что-либо, чтобы произвести впечатление. Так вот этот брат, который в составе сотрудников НКВД шел следом за армией, вроде бы видел деда в польском Освенциме в ужасном состоянии – тяжелобольного или даже раненого. Но речь идет о 1943 - 1944 годах примерно. Если дед был в плену с тех пор, как числился без вести пропавшим, то почему он там был «раненым»? Если он попал в плен недавно, то почему два с лишним года не писал бабушке? Нет достоверных сведений о том, что случилось. Бабушку уже ни о чем не спросишь – уже три года как она покинула этот мир. Да и не знала она ничего о судьбе своего мужа, кроме тех скудных сведений, которые были в извещении. На общероссийских сайтах информации о дедушке нет, только на сайте «Мемориал» есть сведения, которые, впрочем, сохранились и у бабушки в документах. Никакой новой, более конкретной информации – хотя бы о том, в какие войска, на какой фронт он попал, - ничего этого, увы, не удалось обнаружить…»